| Собиратель | Дата: Воскресенье, 29/Ноя/09, 22:43 | Сообщение # 1 |
|
Живу я тут
Группа: Администраторы
Сообщений: 342
Статус: Offline
| Андрей ПЛАТОНОВ
Всероссийская колымага
У Советской России три врага — буржуазия, природа и сама она, Россия. Это обыкновенная
истина. Ее надо понять теперь всем, но ее до сих пор поняли не все, далеко не все.
То, что буржуазия нам враг, — известно много лет. Но что она враг страшнейший,
могущественнейший, обладающий безумным упорством в сопротивлении, что она
действительный властелин социальной вселенной, а пролетариат только возможный властелин,
что она закована в броню глубоких предрассудков, ставших истинами для масс, и в золото
неисчислимой собственности — это лучшее орудие социальной борьбы и победы,— это нам
стало известно из собственного опыта. Может быть, мы немножко это знали и раньше, даже
до революции, но вполне и много мы узнали это только теперь.
Мы узнали недавно, как трудно волочить по историческому бездорожью всероссийскую
колымагу партийно5советским мотором.
А наше историческое бездорожье почти непроходимо: идем5идем — все нет и нет конца.
Европейская коммунистическая революция, эта историческая прямая, мощеная дорога, еще
не поддается продвижению; а значит, она не так близка, если видеть ее нельзя.*
А чем дальше мировая (или хотя <бы> европейская, это почти одно и то же) революция,
тем ниже качество русской революции. И каждый день отсрочки пролетарского восстания есть
понижение на градус революционной температуры русского пролетариата. Каждый прожитый
нами в одиночку день равносилен нашему поражению и все большему оживанию трупа
буржуазии.
Чем короче социальная классовая революция, тем она победоноснее. Растянутая на
необозримо долгий срок — она может свестись к нулю, то есть революция может стать силой,
которая якобы по объективным условиям, а на самом деле по собственному бессилию?
возрождает капитализм в еще более нестерпимых, безумных формах, чем он был до революции.
Чтобы победить буржуазию окончательно, чтобы и говорить было больше не о чем, надо
ее уничтожить, выбить из действительности, умертвить всех ее представителей.
В наше время, время ломаного противокапиталистического фронта, а не фронта прямого
удара,— это звучит немного дико, а много — глупо. Сознаюсь и разъясняю.
Оправдание всем нашим сложнейшим действиям одно: объективные условия, играющие
не в нашу руку. Но что такое эти знаменитые «объективные условия»?
Это атмосфера действительности, созданная господством капиталистических шаек. Она
прямопропорциональна мощи капитала и обратнопропорциональна революции всегда. Значит,
объективные условия всегда нам враждебны, так как они есть субъективное выражение
буржуазии (для нашего момента).
Чтобы изменить действительность, взять управление ею в свои руки — надо уничтожить
эти «объективные условия» через уничтожение создающей их буржуазии. Тогда «объективные
исторические условия» пересоздадутся сами собой и будут пролетарской атмосферой.
Мы размахнулись, ударили, а убить — побоялись «объективных условий».
А надо убить, чтобы победить.
* Бессилие революции, когда она уже начата и длится, бессилие, как сознанный факт, есть ошибка самой революции в
учете объективных условий перед своим выступлением. Нашей революцией эта ошибка не совершена, как и вообще
никакой революции — см. дальше.
2
Объективные условия есть результат, есть выражение борющихся классовых
субъективных сил; и поэтому они субъективны, а совсем не объективны; они выражают волю
господствующего субъекта; чтобы их изменить, надо уничтожить этот господствующий
классовый субъект — буржуазию.
При боязни, при «учете» этих окаянных «объективных данных» победа революции
невозможна.
Все мы в этом отношении были до сих пор глупее буржуазии. Мы думаем, что революции
надо считаться с действительностью, иначе она не победит, а забываем, что эта действительность
буржуазна, враждебна нам. Считаясь с действительностью, мы не уничтожаем ее (в чем первая
задача революции), а приспособляемся к ней.
Смысл революции — как раз в изменении действительности через взрыв ее и
пересоздание; революция не должна считаться с действительностью, ни смотреть на нее.
Революция должна только себя признать за настоящую действительность, все остальное — за
чепуху, достойную пинка.
Революция — сила обратная действительности, противоположна ей; она есть новая, более
реальная действительность, уничтожающая старую действительность, ставшую
недействительной с рождением революции.
Быть революционером и считаться с теперешнею действительностью — преступление и
дурачество, контрреволюция. Революция должна помнить только себя и свои задачи, а не
глядеть в беззубый рот враждебнейшей действительности.
Революция и настоящее — несовместимые вещи. Совмещение их есть смерть революции.
Победа революции в ее смелости и «безумии» (для «разума» действительности революция
всегда безумна).
Все это очень скучно говорить. Не революционер, а только круглый дурак, «садовая
голова», считается с действительностью. Это все равно что бить и ощущать боль от своих ударов.
Такой боец недолго продержится, он упадет от воображаемой боли своих же ударов.
Революция — это то, что не может не быть, что хочет и что будет новой действительностью
вразрез действительности теперешней.
Теперь дальше. Действительность такова: 25 миллионов народа поволжских губерний
голодают, обречены на смерть. Солнце выжгло поля. Люди бегут в Сибирь, к нам, на юг, во все
концы. Это мы узнали летом этого года. Но это мы предвидели. С этой «действительностью»
один разговор: уничтожение ее. В будущие годы побежит почти вся Россия. Дождя выпадать
не будет. Сеять хлеб станет ненужной работой: засуха в сухую пыль превратит труды крестьян.
Борьба с голодом, борьба за жизнь революции сводится к борьбе с засухой. Средство
победить ее есть. И это средство единственно: гидрофикация, то есть сооружение систем
искусственного орошения полей с культурными растениями.
Революция превращается в борьбу с природой.
Я из опыта знаю, что прежде чем нормировать урожай своими руками, гидрофикацией,
прежде чем победить тот элемент природы, который управляет засухой, — надо победить
косность людей, от которых зависит практическое осуществление гидрофикации.
Все кричат, воют подголосками: хлеба! А когда им хочешь указать путь к этому хлебу, то
оказывается, что это скучно. И пусть 25 миллионов людей день и ночь бегут выжженными
полями бог весть куда, пусть! У нас пока есть немного хлеба, есть любовь, есть музыка, стихи,
есть в нашем покое и благополучном равнодушии своя красота. А то не наше дело, то дело
центра или еще кого5нибудь.
Как у нас мало сознательности, в смысле чувства! Как велик у нас живот и губы!
Но не для этих чертюков мы живем и боремся. Гидрофикация им не нужна, им нужна
«имагофикация», им нужен «здоровый смех», радость на трупах.
Хорошо же, мы натравим на них 25 голодных миллионов. Пусть голодные им совершат
«революцию в искусстве», пусть докажут, что красота есть только функция сытости. Голодный,
безобразный ребенок дороже армии сытых и прекрасных. Он и прекрасней их.
3
В нас нет счастья, в нас есть мысль.
Искусство — это путь от страдания к освобождению и радости. И никто не понял, что,
чтобы освободиться от страданий голода и смерти, для этого надо создать поэму о гидрофикации.
Гидрофикация вызвана нестерпимой мукой миллионов, она есть их надежда и спасение, их
единственная решающая красота.
А прыщи на теле масс, вроде «советской интеллигенции», не хотят гидрофикации, они не
верят (не доверяют, по крайней мере) науке и ее предвидениям. Ладно: они богу молятся, у них
есть надежда, у нас ее нет, у нас есть руки и много хороших голов.
Писание статей есть буржуазная выдумка. Поэтому я кончаю.
Всероссийская колымага не едет потому, что она колымага, хоть и стоит на ней прекрасный
двигатель новейшей конструкции в виде РКП. Надо переделать колымагу в автомобиль.
Надо разрушить действительность и создать то, чего нет. Надо больше ненавидеть, чтобы
дойти до любви.
Эти бегущие 25 миллионов не считаются с действительностью, а ненавидят ее. Они
настоящие революционеры: они первые поняли, что такое гидрофикация, что такое машина и
что такое вселенная.
Будущая голодная Россия, когда ее душа будет перегорать от засухи, одним ударом, одним
ничтожным напряжением коллективного сознания уничтожит враждебные силы природы, а с
буржуазии5то голова слетит в первую голову, и никто этого не заметит. Это тогда будет не важно.
Россия будет гидрофицирована желанием голодных масс, их волей и их мыслью, наперекор
общественному равнодушию.
Пусть мы не учены, но мы погибаем. Науку мы постигнем в два счета, потому что мы —
масса и потому что наука перед жизнью только маленькие пустяки.
Смерть — личности, жизнь и свобода — организованным массам. Масса делается
личностью. Вот что пусть знают все в Советской России.
Рабочая масса, организованная совместным машинным трудом, представляет из себя,
выражаясь старым языком, высший тип личности. Но, конечно, масса не личность, а что5то
больше ее, что5то другое, что знает сама масса и ее члены, но чему не подыскано еще имени,
для чего нету слова во всем интернационале языков.
На пути к коммунизму Советская власть только этап. Скоро власть перейдет
непосредственно к самим массам, минуя представителей. Представителей, членов массы, не
может быть — тогда масса не целое, не организм, тогда она не масса. Это надо понять, как
самого себя понимаешь, это надо ощутить.
Раз масса вымирает от голода, а рабочие дрожат и падают у станков, потому что от слабости
и истощения идет кровь из носа, значит, революция только начинается.
Мы накануне наступления масс, самих масс, без представителей, без партий, без лозунгов.
Рабочие массы скоро возьмут власть в свои руки без представителей, без учреждений,
без исполнительных органов. Масса бесчленна.
Об этом подробно напишу, если советская печать и власть увидит в этом выступлении
непосредственно самих масс путь к коммунизму и высшую, следующую форму рабочей
диктатуры и не испугается этого мощного взрыва красной энергии.
Да здравствует Общее Собрание — власть рабочих!
Через Советы — к Общим Собраниям.
Вся власть рабочим массам — без представителей, без органов и учреждений.
Долой выборность, дух учредилки, власть должна быть самоорганизацией, масса
нераздельна. Властвует масса тогда, когда она вместе, когда она не имеет представителей, когда
она представляет себя сама и не доверяет никому, даже первому из лучших.
Смерть личности, жизнь массе.
Да здравствует Союз Рабочих Производящих Масс — Великий Интернационал, IV
Интернационал!
|
| |
| |
